Осетинские нартские сказания - Страница 68

Не послушался гордый Алаф отца своего, сунул он себе за пазуху двенадцать хлебов на дорогу и зашагал на поле Зилахар.

- Ну, что ж, - сказал отец. - Посмотришь сам, что будет.

А гордый Алаф шел себе по пастбищам. Увидел он большое стадо коров и стал он доить их одну за другой. Выдоил двенадцать коров, тут же присел и позавтракал. Подкрепившись, зашагал он дальше. По дороге вырвал с корнями большой дуб, положил его на плечо и в таком; виде явился на симд к нартам. С силой ударил он дубовым деревом об землю, и от этого удара юные нарты подскочили кверху, а потом все присели на землю.

Пляска прекратилась, а довольный собою сын кривого уаига от души расхохотался, а потом сказал:

- Пришел я, нартские собаки, поплясать с вами. Попробуем-ка наши силы.

Что было делать перепуганной молодежи! С тяжелым сердцем взялись они за руки, и симд снова начался. В середину круга вошел заносчивый Алаф. С насмешкой смотрит он на пляшущих. Кто придется ему по сердцу, того выхватывает он из круга и пляшет с ним. Пляшет гордый Алаф с нартской молодежью. Так пляшет, что кому руку поломает, кому плечо вывихнет, кому бока помнет. Стонет от него нартская молодежь. Но ничего не может с ним поделать - силен сын кривого уаига.

Вот настал вечер. Хочет разойтись нартская молодежь, а сын уаига снял с юношей и девушек одежду и пошел домой. Родная сестра Алафа вышла на гору встретить его. Издали заметила она его, когда шел он по ущелью. Побежала она скорее в дом и сказала матери и отцу:

- Там снизу подымается брат мой и тащит мне много нарядов, отнятых у нартских девиц.

Не поверил старый уаиг этой вести и сказал дочери:

- Сбегай, посмотри-ка еще: идет ли он быстро по косогору или тайком крадется по лощинке.

Побежала сестра Алафа и видит: широким шагом идет ее брат по косогору, и весело его лицо. Рассказала она об этом отцу, и все же не верит кривой уаиг. Но тут распахнулась дверь в жилище уаига, с высоко поднятой головой вошел Алаф и сказал отцу:

- Ты не пускал меня, отец... А вот видишь, и поплясал я весело и вволю поиздевался над нартской молодежью. Всю их одежду принес домой.

И тогда ответил старый Афсарон:

- Значит, не было среди них смуглого юноши с высоким лбом.

- Были там и черные, и белые, и с высокими лбами, и с низкими, и с выпуклыми лбами, и с вогнутыми. Все юноши нартские были на этом симде, но ни один из них не посмел перечить мне, - ответил сын.

- Право, лучше будет, сын мой, если ты больше не будешь задирать их. Смуглого юноши с высоким лбом не было среди них, ну и будь этим доволен.

С пренебрежением махнул Алаф рукой, кичливо задрал голову и спиной повернулся к отцу своему.

На другой день опять встал рано Алаф, снова сунул двенадцать хлебов себе за пазуху и опять зашагал в Зилахар. Как и вчера, свернул он к стаду, выдоил двенадцать коров, съел хлеб свой и запил его молоком, снова вырвал с корнями дубовое дерево. Опять явился он на поле, где плясали нарты и снова начал издеваться над нартскими юношами.

Но как раз в это утро Батрадз, сын Хамыца, сидел высоко в горах, на леднике, - разгорячился он в последней битве и теперь охлаждал свое стальное тело. И видел он сверху все, что происходило на поле Зилахар. Второй день издевается над нартской молодежью заносчивый сын кривого уаига, и никто не дает ему отпора.

«Нет другого выхода, придется пойти мне померяться с ним силой», подумал Батрадз.

Отломил он половину ледника, взвалил ее на свою голову, чтобы охладиться, и, подобно горному орлу, спустился на поле Зилахар. Тает лед на голове его, и бурные ручьи бегут по лицу Батрадза и падают на землю.

И, увидев Батрадза, подумал заносчивый Алаф; «Вот он, тот смуглый юноша с высоким лбом, которым пугал меня мой отец». И похолодело тут сердце Алафа.

С детства хорошо был воспитан сын Хамыца.

- Здравствуй, - сказал он сыну уаига, протянул ему руку, и Алаф тоже подал ему свою руку.

Так пусть же врага твоего постигает то, что постигло Алафа! В кровавую кашу смяла рука Батрадза руку заносчивого Алафа. И сказал ему Батрадз:

- Ну, как, гость, не угодно ли тебе будет сплясать со мной? Со всеми ты плясал, не откажи и мне.

Лихорадка била молодого уаига, но что было ему делать? Должен был он согласиться. Вот взялись они под руки, и начался симд. Прошли подряд несколько кругов, и наступил тут Батрадз Алафу на ногу и кверху подтолкнул его руку. В кровавую лепешку превратилась нога Алафа, и вывихнутой оказалась рука его. Все быстрее и быстрее кружится хоровод симда, и толкнул тут Батрадз в бок заносчивого Алафа и сразу сломал ему несколько ребер. Взмолился тут сын Афсарона:

- Ой, прошу, отпусти меня живым!

Но Батрадз, посмеиваясь, продолжал тормошить его, точно в руках его был цыпленок. А потом, когда кончился симд, отпустил его. И, почувствовав, что свободен он от этих стальных рук, напряг Алаф свои последние силы и, волоча за собой раздробленную ногу и накренясь на бок, заковылял домой.

Сестра опять поджидала его на горе. Издали увидела она его и побежала скорее к родителям.

- Вон возвращается брат мой. С трудом тащит он на себе красные шелковые наряды нартских девиц.

- Подожди радоваться, - ответил отец. - Вот вернется он, и увидишь, в какой наряд вырядили его.

Вначале страх перед Батрадзом гнал Алафа вперед, и, как раненый заяц, ковылял он домой. Но когда увидел он, что Батрадз и не думает за ним гнаться, покинули силы заносчивого Алафа, и свалился он на землю. Долго ждали дома прихода его, а потом сказал Афсарон своей дочери:

- Пойди-ка, взгляни, бежит ли он по косогору или тихонько крадется по лощине.